В гостях у Forbes Capital — председатель совета директоров SimpleFinance Кэмпбелл Бетвейт. Что его держит на российском рынке, легко ли поднимать деньги на финтех-стартапы и правда ли, что русские инвестиции токсичны? shares
Австралийский бизнесмен и инвестор Кэмпбелл Бетвейт живет и работает в России с 2006 года. За 14 лет он успел попробовать себя в ресторанном и барном бизнесе, запустив в Москве несколько заведений, в том числе клуб «Гараж» и бар «Редакция», вложиться в гостиничный проект Moscow Suites — дорогие апартаменты в центре столицы для сдачи в аренду экспатам и состоятельным горожанам, а также заняться венчурными инвестициями. Сейчас Бетвейт управляет лендинговой платформой для бизнеса SimpleFinance, краудфандинговой площадкой SimplyFi и сетью складов для временного хранения вещей Safebox.
Кэм, вы удивительный персонаж в Москве. Вы родились в Австралии и переехали в Россию. Русская мечта наоборот. Как вы здесь оказались и зачем?
Я создал свой первый бизнес, когда мне было 12 лет, в Австралии — это был IT-бизнес. Мне повезло его выгодно продать по меркам того времени. Решил, что я гений, и переехал жить в США, там я занимался аналогичными вещами. Как предприниматель вы можете создать (там) бизнес, вы можете вложить все силы, всю энергию. Но если вы ошибаетесь, не знаю, в поиске капитала, продаже бизнеса или в чем-то еще, то вы можете потерять все. Поэтому я решил, что мне нужно больше образования в сфере финансов. Я учился в бизнес-школе в США, потом получил степень MBA и несколько лет работал на Уолл-стрит. Потом пришел в private equity. И в один прекрасный день у меня была встреча с основателями Blackstone — одного из самых больших венчурных бизнесов в мире. Мы вышли, я задал вопрос топ-менеджеру Citigroup, который тоже был на встрече, говорю: «Вы говорили про Россию. Я, на самом деле, думал, что это чуть-чуть другое». И он сразу спросил: «Что ты знаешь про Россию?». Я говорю: «Ну, я там был несколько раз, интересная страна». «Хочешь там работать? Если ты серьезно, ты там будешь на следующей неделе», — сказал он мне в ответ.
На следующей неделе?
Ну, примерно через две недели мне позвонил новый начальник из России: «Привет. Я так понимаю, что вы будете работать со мной». Я ответил: «Ну, видимо, да». Так в конце 2006 года я приехал сюда, не зная язык, людей — ничего практически. И решил здесь остаться.
Это было не зимой, я надеюсь?
Да, это было зимой. Было 24 декабря, холодно, снег и темно. Но спустя почти 15 лет я до сих пор здесь.
Россия была полна перспектив, большие заработки. Но в 2008 году вы решили остаться. И вы ушли из банка?
Даже до этого. Я работал в банке почти год. За это время я чуть-чуть выучил русский язык, чуть-чуть разобрался в рынке и считал, что здесь бесконечные возможности на самом деле. И решил создать свой бизнес здесь. Первый бизнес был связан с недвижимостью, я купил несколько квартир на Тверской.
Традиционный российский бизнес.
Типа того. Но я думаю, что я сделал шаг чуть дальше. Я сделал стандартный ремонт во всех квартирах, объединил (их) на (одной) платформе, и эта группа работала как гостиница. Этот тренд был новым в то время. И другая сфера, в которую я вложил время и инвестиции — ресторанный, барный и клубный бизнес: бар «Редакция», клуб «Гараж» и несколько других заведений. Я думаю, это было хорошее время для обоих этих бизнесов. Оба этих бизнеса я продал давно, но это был очень хороший опыт и определенный успех. Мне нравится интересный опыт, интересные приключения, особенно те, где можно соединить интересы, новый опыт и, конечно, деньги.
Отличный бизнес в Москве — апартаменты и ресторан. Как вы оказались в венчурном бизнесе?
Эти бизнесы, которые я создал, — они интересные. Это достаточно маленькие бизнесы, которым спустя время не нужно было полное внимание, можно так сказать. Поэтому мне было интересно найти новые интересные полномасштабные концепции. У меня есть теория, что малый и средний бизнес в России — это очень интересный сегмент. Мало говорят об этом. Все говорят, что малый и средний бизнес бесперспективен — (этот сегмент) очень маленький. Мое личное мнение, которое уже было достаточно проверено, — бизнес, на самом деле, есть. Один из моих ключевых бизнесов сейчас — это финансирование малого и среднего бизнеса. Это то, чем я занимаюсь большую часть своего времени сейчас. Как я оказался в венчурном бизнесе? Я встречался в свое время в Москве с определенной группой людей — инвесторов и так далее, и мы обсуждали много тем. И спустя некоторое время мы решили вместе создать несколько концепций и протестировать их. Я начал с трех-четырех концепций, а позже получил зонтик холдинговых структур, под которым было около 15 разных компаний.
Инвестировали деньги вот этих инвесторов, с которыми вы встречались?
Да, и другие источники.
А давали вам инвестиции?
Да. Наш бизнес SimpleFinance прошел два раунда инвестиций, у нас международные инвесторы там. Получить международные инвестиции в российские стартапы — это не самая простая задача.
Вы с инвесторами нашли друг друга?
Их звали Год Нисанов и Зарах Илиев (Forbes. — совладельцы группы «Киевская площадь»)?
Не все знают, но нет. Наши первые инвесторы — это были члены их семьи младшего поколения. О том, что старшие знали об этом, я не могу сказать. Но это точно не прямо от них.
Почему российским стартапам тяжело поднять деньги?
В России венчурная система очень слабая, тем более теперь. Даже 5 лет назад она была гораздо более живой, чем сейчас. Для маленьких стартапов очень важен доступный невозвратный капитал. Сбербанк, например, работает со стартапами. Вот эти инкубаторы сегодня гораздо более продвинуты, чем несколько лет назад. Но их очень мало. Причин, я думаю, несколько. Первая — это отсутствие экосистемы венчурного капитала. В разных странах — особенно в США, но и в Европе тоже — есть фонды, которые готовы инвестировать вместе. Они могут брать гораздо больший риск, потому что их чек гораздо меньше и риск каждого гораздо меньше. Вместе работать — эффективно для (таких) фондов. Но фондов с таким, я бы сказал, гибким подходом здесь нет в принципе. А деньги, конечно, есть в России, и найти инвесторские деньги возможно, но они обычно от богатых людей. Но с ними обычно сложно, потому что либо условия нереалистичны, либо форма договора… Поэтому это тоже классическая ошибка. По сравнению с другими странами уровень таланта и предпринимательского драйва в России очень высокий. Но возможность их представить и конвертировать в операционной и финансовой реальности очень слабая.
Говорят, что русские деньги токсичны. Не в смысле политических каких-то историй, а потому что русские инвесторы не очень понимают, что такое инвестировать, не очень придерживаются своих обязательств. Мы тут записывали одного человека, и он жаловался, что русские деньги — вот они такие…
Я, конечно, не исключаю, что так и бывает, но есть классический пример очень успешных российских инвесторов в России и везде в мире. Я лично встречался с таким поведением, как вы описали, но я встречался с этим и в Австралии, и в США. Это, мне кажется, более индивидуально. Поэтому здесь, я думаю, вопрос не в токсичных деньгах.
Из ваших венчурных инвестиций самая крутая компания SimpleFinance, да? А еще?
Safebox — это индивидуальное хранение, очень популярная тема в США, в Великобритании, Австралии. Это где люди и маленькие бизнесы могут хранить свои вещи либо временно, либо постоянно. И я вижу очень много перспектив в этой индустрии.
Сколько эти компании сейчас стоят по вашей оценке? Ну или у вас же раунды были?
Последний раунд был почти $100 млн. После предыдущего раунда компания выросла в два раза, в прошлом году была неплохая прибыль. И сейчас мы выйдем на международные рынки, поэтому у нас очень большие надежды в этом бизнесе.
А Safebox?
За Safebox меньше могу говорить. Я уже не так подключен к деталям в этом бизнесе, с конца прошлого года больше решил заниматься SimpleFinance.
Вам кем больше нравится быть? Венчурным инвестором или предпринимателем?
Это сложно. Мне нравятся оба (подхода). Мне нравится роль инвестора, потому что мне очень нравится исследовать, чувствовать новые концепции и фантазировать, как может реализоваться концепция, близкая моему сердцу. Если это бизнес, то бизнес из той сферы, в которой у меня есть глубокий опыт и компетенция — недвижимость, финтех и потенциальные в данный момент гостиничная и ресторанная сферы. И обычно все это связано с малым и средним бизнесом. Поэтому любая концепция в одной из этих сфер быстро привлекает мое внимание. И как инвестору мне очень интересно, что я могу реализовать вместе с основателем. Как предприниматель я отношусь к бизнесу, как к ребенку. Это тоже такая гордость, когда все получается, когда первые клиенты, первая прибыль… Это незаменимое чувство.
Как бизнес пережил пандемию?
На самом деле, мы очень гордимся тем, как мы пережили пандемию. Пандемия, конечно, была сложной для любых бизнесов. Но мы тестировали, слава Богу, наши возможности работать удаленно чуть заранее — уже в феврале-марте. У нас неплохие технологические возможности, поэтому мы сразу перешли на удаленку. И совет директоров принял решение приостановить все выдачи к концу марта. На тот момент наш портфель был около 3,2-3,3 млрд рублей. Мы переводили всех клиентов на почти ежедневный мониторинг в зависимости от кредитного продукта и сразу делали проактивные реструктуризации для нескольких клиентов с большими рисками. Мы очень быстро принимаем очень надежные кредитные решения.
Сколько, вы думаете, ваша компания будет стоить? Миллиард будет?
Я вижу путь к очень большой капитализации. Мы сейчас запускаем секьюритизацию. У нас огромный список партнеров, которые генерируют для нас клиентов. Мы конкурируем с банками, но мы и партнеримся с ними. Агенты, брокеры, тендерные платформы — они все генерируют для нас поток. Наше преимущество — это (способность) создать продукты, которые могут обслуживать вот этот спрос, упаковать (их) в самом быстром и надежном кредитном продукте, который мы можем продать с нашего баланса инвесторам и партнерам. Поэтому ответ на ваш вопрос, насколько большой капитализации мы можем достигнуть — с этой полноценной рабочей моделью особо нет лимита. Мы работаем на рынках, где есть огромный спрос, есть конкуренция, конечно, но есть и очень большой потенциал — и тоже международный. Поэтому несколько сотен миллионов долларов — легко. И почему не еще больше?
Почему вы это делаете из России, а не где-нибудь в Долине?
Если мы говорим про кредитование малого и среднего бизнеса, у каждого рынка есть своя специфика. По уровню регулирования Америка достаточно сложный рынок, особенно по кредитованию юридических лиц. Из-за разного законодательства это просто очень дорогой и долгий процесс. А мы это придумали в России. Я вижу огромные перспективы в России. Мы генерим неплохую маржинальность здесь. Есть большой спрос, меньше конкуренция. И тем более мы поддерживаем малый и средний бизнес, помогаем ему.
Вам не хочется вернуться в Австралию?
Я обожаю Австралию. Это действительно рай на земле. Это шикарная страна. Там природа, там погода, кухня и все прочее. Можно заниматься спортом, кататься на серфе утром. Это замечательно. Но самый большой плюс и самый большой минус в Австралии — это удаленность от мира. Есть Европа западная, есть Европа восточная. Есть Россия. В каждой стране есть что-то интересное. Я обожаю возвращаться в Австралию, но не постоянно.
А кто самый крутой предприниматель в России?
Ну, в моей сфере это Олег Тиньков. Он просто волшебно все устроил. Есть предприниматели, которые создали несколько очень интересных, очень креативных бизнесов — Оскар Хартманн, допустим. Есть те, кто делал какой-то огромный проект, а потом сделали его мировым. Такие люди создают экономические активности, они создают надежные рабочие места, новый взгляд на будущее. Потому что люди недооценивают, что в России есть реально крутые технологии и крутые сервисы и условия, которых вообще нет ни в западной Европе, ни в США, ни в Австралии.
А кто из венчурных инвесторов самый крутой?
Сложно сказать… Большое уважение к Майклу Калви и его команде Baring Vostok. И это очень жалко, что все… Это один из факторов, который просто убил венчурный рынок. (Forbes. — основатель Baring Vostok Майкл Калви был задержан 15 февраля 2019 года. Его подозревают в хищении 2,5 млрд рублей у банка «Восточный экспресс». Сам Калви заявил, что всему виной конфликт фонда Baring Vostok с банкиром Артемом Аветисяном). Я общаюсь с международными инвесторами от Китая до Австралии, из Европы, из США каждую неделю. И у всех единая реакция: «Вы шутите, что мы будем инвестировать в Россию?». Есть, конечно, очень много других инвесторов. Есть Усманов, Мильнер — они делали очень много интересных вещей в США. И они, наверное, одни из самых известных российских инвесторов, которые очень хорошо заработали на американских стартапах.
Интервью в рамках проекта Forbes Capital снято в офисе юридической компании DSL-Service
