В ноябре депутаты Госдумы внесли законопроект о валютном контроле за иностранными кошельками. Если его примут, то россиянам придется сообщать налоговой о зарубежных переводах на электронные кошельки. Идея правильная, но законодатели не учли три момента, полагает глава Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов Виктор Достов shares
Как мы знаем из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», валютный контроль, в широком смысле слова, являлся важнейшей процедурой в СССР. Таким он и прошел успешно через все наши политические и экономические катаклизмы. Что-то либерализуется, а что-то, наоборот, ужесточается.
Свежим шагом стал законопроект от группы депутатов во главе с руководителем думского комитета по финансовому рынку Анатолием Аксаковым и сенатором Николаем Журавлевым, который они внесли в начале ноября в Госдуму. Документ предполагает, что россияне будут обязаны сообщать налоговой службе о зарубежных переводах с электронных кошельков, если сумма перевода выше 600 000 рублей в год. До сих пор сообщать надо было только о зарубежных счетах, а о кошельках — нет.
Кошелек с точки зрения хранения денег аналогичен маленькому счету, зарубежные счета граждан контролирует ФНС, логично распространить этот контроль и на кошельки
В целом такая идея выглядит последовательной. Кошелек с точки зрения хранения денег аналогичен маленькому счету, зарубежные счета граждан контролирует ФНС, логично распространить этот контроль и на кошельки. Учтен рискориентированный подход, при обороте менее 600 000 рублей в эквиваленте о кошельке сообщать не нужно.
Основной целью закона, вероятно, являются налоговые отчисления. Тут мы можем увидеть потенциальные цели — зарплатные кошельки фрилансеров, самозанятых, продающих за границей свои товары и услуги.
Однако несколько деталей делают эту затею неоднозначной. Во-первых, закон опирается на российское определение кошелька, если более точно — электронного средства платежа, ЭСП. Причем «классические» карты действующих в России систем типа Mastercard и Visa из этого закона исключены. Однако ЭСП — чисто российское изобретение, и в принципе каждый раз нужно будет разбираться, является ли данная правовая конструкция в рамках какой-нибудь местной eMoney Directive таким электронным средством платежа или нет. Скорее всего, тут будет действовать презумпция виновности.
Но, сюрприз, под это определение не попадают криптокошельки, которые по российским законам не являются электронным средством платежа. Поэтому, уже привычно, владельцы кошелька, выпущенного признанным банком в прозрачной юрисдикции по понятному регулированию, будут отчитываться перед ФНС, а владелец кошелька с сотней-другой биткойнов — нет. В общем, идея про то, что ужесточение регулирования ЭСП поддерживает расцвет криптовалют, в умах регуляторов так и не прижилась.
Во-вторых, непонятно, как российское государство будет вычислять нарушителей. Большинство иностранных юрисдикций связано с Россией системой автоматического обмена информацией о счетах. Поэтому в принципе государство и так знает о наличии у человека счета в Швейцарии или в Испании. Но с кошельками такого механизма нет, иностранные государства в рамках обмена информацией сообщать о кошельках не обязаны. Как будут вычислять нарушителей российские налоговые органы — непонятно.
В-третьих, встает вопрос с так называемыми техническими кошельками. Если вы пополняете внутренние аккаунты сервисов — игровых порталов, магазинов, транспортных приложений и так далее, вполне возможно, что технически вы переводите деньги на ЭСП, сами того не подозревая. Разумеется, предел в 600 000 рублей вполне рационально исключает из-под отчетности подавляющее большинство таких операций. Но не все.
Безусловно, у законопроекта есть и плюсы. К примеру, его вторая часть, запрещающая использовать нерезидентные платежные инструменты, не имеющие правильного «приземления» на территории РФ, для оплаты товаров, услуг и иных операций в России. Это понятная мера, направленная на борьбу с платежными анклавами, когда, например, китайские туристы платят в России местным магазинам чем-то типа WeChat, и реальные денежные (и информационные) потоки проходят на территории Китая. Эта мера уже обозначена в законе о национальной платежной системе, новый законопроект выводит ее в сферу валютного контроля и делает более определенной.
Таким образом, можно сказать, что закон написан из вполне рациональных соображений в рамках классического регулирования платежной индустрии и валютного оборота.
Но, как и во множестве других историй, мы сталкивается с тем, что традиционное право ломается в столкновении с новыми технологиями.
И отдельно грустно, что вопрос с российским налогообложением криптокошельков, объем «серых» денег на которых многократно превышает объем таких средств на ЭСП, так и не решается.
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции
