На сегодняшний день дефицит Пенсионного фонда закрывается трансферами из бюджета, а сам бюджет пополняется в том числе за счет дивидендов, выплачиваемых госкомпаниями. Директор Prosperity Capital Management Алексей Кривошапко выступает с неожиданным предложением: если государственные пакеты акций передать в Фонд национального благосостояния (ФНБ), как это произошло в начале года с пакетом акций Сбербанка, уже через 10 лет пенсионная система будет сбалансирована shares
Россия — богатая страна. Образованные люди, первоклассные природные ресурсы, сильная промышленная база, выгодное положение для торговли. За неполные двадцать лет рыночной экономики в стране прошли полномасштабные реформы, которые привели к возникновению огромной частной собственности. При этом государство по-прежнему владеет существенной долей производственных активов в экономике, которую мы оцениваем в 36-38% от ВВП. В отличие от других крупных развивающихся рынков, например Китая или Индии, в России полностью свободный валютный курс, рекордно низкая инфляция, профицит бюджета и счета текущих операций при довольно скромной цене на нефть в $40 за баррель. Практически отсутствует государственный долг.
В то же время в нашей богатой стране по-прежнему много бедных людей. Понятно, что сложно за 20 лет полностью перестроить промышленную базу, встроить 70 млн работающих в мировое разделение труда и одновременно накопить на достойную пенсию. При этом наше государство продолжает нести социальную нагрузку, платя пенсии тем, кто строил промышленные активы, которые сейчас принадлежат новым собственникам. Безусловно, пенсии 2020 года и пенсии 1995 года — это день и ночь. Но в целом ситуация с пенсионным обеспечением может быть серьезно улучшена.
Правительство уже предпринимало попытки реформировать пенсионную систему, хотя пока они носят половинчатый характер. Повышение пенсионного возраста было неизбежно и обусловлено увеличением продолжительности жизни и снижением числа работающих по отношению к числу пенсионеров. Большинство стран в мире за последние 20 лет предприняли такие же шаги. Теперь перед пенсионной системой стоят две задачи: во-первых, вернуть доверие к негосударственным пенсионным фондам, и во-вторых — реформировать государственную систему для того, чтобы обеспечить опережающий рост пенсий.
Те, кто путешествовал по миру, видели обеспеченных пенсионеров из Америки, которые наводняют недешевые европейские города практически в любое время года. Почему они могут себе это позволить, а у нас такой возможности точно не будет, если все будет развиваться по прежней схеме?
Ответ на этот вопрос легко проиллюстрировать примером. В США и Канаде пенсионные активы составляют 140-160% от ВВП. В России — накопили до 3% от ВВП и остановились. К примеру, на одного учителя провинции Онтарио приходится $460 000 сбережений, а фонд, который управляет их сбережениями, имеет под управлением $150 млрд (примерно как весь российский ФНБ). Россияне сейчас тратят 27% от зарплаты на оплату пенсий, а канадцы копят 10%. Причем не только копят, но еще и инвестируют, и неплохо инвестируют с реальной (после инфляции) доходностью в 3-5% годовых.
Понятно, что пока мы поддерживаем старую систему и переходим на новую, приходится платить за полторы. Но делать это надо, иначе через 10-15 лет наши 27% от зарплаты — Единый социальный налог (ЕСН) — превратятся в 35%, или государству придется увеличивать дефицит, и все равно нам придется за это заплатить через более высокие прочие налоги или инфляцию.
Можно ли сгладить эти потенциальные дополнительные траты? Давайте рассмотрим одну идею.
У государства, как уже было сказано ранее, много собственности, причем первоклассной. Приватизировать ее сейчас нет политического желания, да и цены на активы не очень высоки: индекс РТС хоть и вырос в прошлом году, но все равно компании оцениваются в 5-6 размеров прибыли с дивидендной доходностью в 7-8%. Что, если передать эти активы в ФНБ?
Фонд национального благосостояния изначально был создан для сглаживания внешних макроэкономических шоков; сейчас он обеспечивает сбалансированность пенсионной системы. Доходы от госсобственности проходят по кругу: сначала они поступают в бюджет через дивиденды, а уже из бюджета закрывается дефицит пенсионного фонда.
По нашим расчетам, если 15 крупных государственных активов («Газпром», «Роснефть», «Транснефть», «Россети», «РусГидро», «Ростелеком», «Сбер», ВТБ, Россельхозбанк, «Открытие», «Росатом», «Ростех», РЖД, «ИнтерРАО», «СовкомФлот») заплатят 50% от чистой прибыли по международным стандартам финансовой отчетности, то ФНБ только дивидендами получит 1,3 трлн рублей в 2021 году, а если платить 75% (как это делают эффективные частные компании), то дело и до 2 трлн рублей дойдет. В свете подобной реформы известный эпизод с передачей пакета акций Сбербанка в ФНБ в начале этого года мог бы выглядеть не разовой оппортунистической акцией, а первой ласточкой планомерного процесса передачи государственных активов в управление фонда.
Расчеты показывают, что дивиденды только крупных 15 госкомпаний могут полностью закрыть существующий дефицит Пенсионного фонда, который на данный момент закрывается трансфером из бюджета (это просто другие налоги). При существующих пенсионных обязательствах и демографических трендах дивиденды с лихвой перекроют дефицит уже через пару лет, и можно будет направить эти деньги в накопительную систему или просто оставить в ФНБ, реинвестировав. Таким образом, даже при существующей ставке ЕСН в 27% к 2030 году активы ФНБ (то есть стоимость этих компаний на бирже и сбережения частной системы, если туда решат направить профицит) могут составить 70 трлн рублей, или 37% ВВП. А к 2035 году — 115 трлн, или 46% ВВП.
При таких вводных к 2035 году пенсионная система уже будет в меньшей части зависеть от ежемесячных поступлений работающих и в существенной части — от накоплений. Таким образом, в долгосрочной перспективе можно будет постепенно снижать ставку ЕСН. Наши расчеты показывают, что система вполне может быть сбалансирована при наличии накопительного компонента и со ставкой ЕСН 15%. Также очевидно, что наличие такого существенного пула длинных денег будет способствовать опережающему росту экономики.
Если крупным собственником российских компаний на бирже станут российские пенсионеры, это может сильно улучшить корпоративное управление компаний. Сейчас качество управления госкомпаниями сильно зависит от менеджмента и от того, насколько хорошо он умеет лоббировать свои интересы в кабинетах власти. Хорошим мерилом эффективности корпоративного управления в конце концов является прибыль, эффективные инвестиции и процент выплат дивидендов от чистой прибыли. По этим показателям госкомпании из топ-15 находятся на разных полюсах. Передовые, такие как «Алроса» и «Ростелеком», уже несколько лет назад платили львиную долю прибыли и практически весь свободный денежный поток акционерам. Другие, такие как «Газпром», до недавнего момента платили лишь четверть прибыли, объясняя необходимость в деньгах крайне важными для народного хозяйства проектами.
За последние пять лет Минфин проделал колоссальную работу, и поступления от дивидендов госкомпаний в бюджет увеличились кратно. Однако каждый раз это сталкивается с естественным сопротивлением со стороны менеджмента компаний, спорить с которыми у государства получается не всегда.
Но если дивиденды автоматически отойдут пенсионерам, политический предмет спора в принципе пропадает. Когда менеджмент госкомпаний поймет, что они работают не на эфемерное государство (которое иногда выступает не только собственником, но и регулятором), а на всех пенсионеров страны, у них может появиться бóльшая политическая ответственность за прибыль и дивиденды. Платим не в резиновый бюджет, а напрямую своим родителям и родителям своих сотрудников.
Со временем ФНБ сможет продавать доли госкомпаний на рынке, диверсифицировать базу активов и становиться глобальным инвестором, как тот же фонд канадских учителей или суверенные фонды Норвегии, Саудовской Аравии, пенсионные фонды Японии, Кореи или Новой Зеландии. Начинать надо сейчас. Для примера: один из двух суверенных фондов Сингапура Temasek получил в качестве взноса в свой капитал государственные доли и немного денег в 1974 году, и сейчас управляет активами в $300 млрд — в тысячу раз больше, чем на старте. Чем мы хуже?
Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции
